Политика Москвы в отношении Большого Ближнего Востока.

Если бы Россия преследовала антизападную повестку дня на Большом Ближнем Востоке, ее усилия нельзя было бы назвать особенно успешными. Ни одно из традиционно прозападных правительств этого региона не переключилось с США на Россию в качестве опоры и главного союзника, и нет никаких признаков того, что кто-либо из них собирается это сделать.

При этом ни одно из антизападных правительств или движений региона также не выразило какое-либо стремление изменить свою внешнюю политику в угоду Москве. Напротив, нежелание России вступить в конкуренцию с Западом и поддержать антизападную и антиизраильскую позицию многих правительств и движений региона, таких как Иран, Сирия, Хезболла и Хамас, вызывает неудовольствие этих последних. Но если предположить, что Москва преследует не агрессивную антизападную внешнюю политику на Большом Ближнем Востоке, а оборонительную, нацеленную на защиту России от суннитского радикализма и продвижение российских экономических интересов, тогда политика Москвы в регионе может расцениваться как достаточно успешная.

Так, России удается поддерживать дружественные отношения с практически всеми крупными акторами в регионе, – как прозападными так и антизападными, – за исключением Аль-Каиды и близких к ней организаций. Не будучи способной повлиять на политику этих акторов в благоприятную для себя сторону, России все же удается удержать вопросы кремлевской политики по отношению к мусульманским регионам России вне повестки дня практически всех правительств Большого Ближнего Востока и даже крупных оппозиционных движений (с тем же значимым исключением Аль- Каиды). И это весьма существенное достижение российской политики, поскольку, если бы мусульманские правительства начали помогать чеченским и другим антироссийским мусульманским группам на Северном Кавказе, – как они это делали для афганских моджахедов в 1980-е годы, – способность Москвы удерживать регион под контролем была бы поставлена под серьезную угрозу. Более того, дружественные отношения России со всеми правительствами Большого Ближнего Востока помогают ей постоянно расширять свои экономические связи в регионе. Но хотя Москва с 2000 года успешно реализует свои защитные внешнеполитические цели на Большом Ближнем Востоке, вполне вероятно, что так будет не всегда. Если Москве пока удается не допускать привлечения к своей политике на Северном Кавказе внимания мусульманского мира в широком смысле, что могло бы объединить его против России (как это произошло во время советской интервенции в Афганистан в 1980-е годы), хорошие отношения Москвы с большинством мусульманских правительств и оппозиционными движениями не предохраняют от риска возникновения исламистской оппозиции внутри самой России или в мусульманских республиках бывшего СССР. И если мусульманские друзья Москвы на Большом Ближнем Востоке могут не поддержать возникновение исламистской оппозиции внутри бывшего СССР, их желание или способность содействовать Москве в борьбе против нее кажутся маловероятными. Более того, России до настоящего момента удавалось пользоваться усилиями американцев и европейцев по сдерживанию радикальных суннистских исламистов на Большом Ближнем Востоке, не испытывая при этом связанных с этим потерь.

Сейчас Россия с пользой для себя предоставляет Западу услуги по транспортировке и транзиту, необходимые для реализации этих усилий46. Однако нет гарантии того, что эти усилия Запада окажутся успешными. Поскольку войны в Ираке и в Афганистане становятся все менее популярными как в Америке, так и в Европе, возможность выхода из них Запада, в той или иной форме, становится все более вероятной, что влечет за собой риск приобретения радикальными исламистами по меньшей мере частичного контроля над обеими странами. Если это произойдет, то – как было показано выше – атака радикальных суннитских исламистов против российских интересов станет весьма вероятной. Подъем радикальных суннитских исламистов в Ираке, Афганистане или в любой другой точке Большого Ближнего Востока может угрожать экономическим интересам Москвы не только в этом регионе, но возможно также в Центральной Азии и на Кавказе. Таким образом, двум главным целям Москвы – сопротивлению росту влияния антироссийски настроенных исламистов и преследованию экономических интересов России – служит сохранение западного влияния, а отнюдь не сокращение присутствия Запада на Большом Ближнем Востоке. При этом, хотя интересам России на Большом Ближнем Востоке не отвечает снижение здесь западного влияния, режим Путина- Медведева не желает также и его роста. И если такое развитие кажется маловероятным в большей части региона, оно не исключено в Иране, если продолжающиеся протесты против широко оспариваемого утверждения режима о переизбрании Махмуда Ахмадинежада на пост президента в июне 2009 года приведут к свержению исламской республики и ее замене демократическим правительством. Такое развитие событий может привести к быстрому восстановлению экономических связей Ирана с США и расширению его связей с ЕС, что, в свою очередь, может вызвать конкуренцию между Ираном и Россией по продажам газа Европе и предоставлении транзитных путей экспорта нефти из Азербайджана и Центральной Азии на мировые рынки.

Кроме того, любой прогресс в разрешении израильско-сирийского, израильско-палестинского и внутреннего ливанского конфликтов может также привести к улучшению отношений Сирии, Фатха, Хамаса и Хезболлы с Западом, таким образом снизив необходимость их опоры на Россию. Трудно сказать, останется ли ситуация на Большом Ближнем Востоке без принципиальных изменений, произойдет ли там спад западного влияния и подъем радикальных суннитских исламистов или, наоборот, рост западного влияния в связи с выходом из конфликтов и демократическими изменениями, или же та или иная комбинация этих возможностей в различных частях региона. Очевидным кажется лишь то, что Россия практически не имеет возможности влиять на происходящее на Большом Ближнем Востоке.

При этом изменения в этом регионе могут иметь серьезные последствия для самой России. В таком случае не вызывает удивления ни то, что внешняя политика России по отношению к этому региону носит принципиально оборонительный характер, ни то, что Москва стремится поддерживать в регионе хорошие отношения со всеми акторами, заинтересованными в таких же отношениях с ней. Профессор Марк Н. Кац.